Выпускник кафедры 1972 г. Самойлов В.И. вспоминает, что студентом возглавлял профбюро факультета, избирался заместителем председателя профкома института. 4 года ездил в составе ССО в Казахстан. Прошел путь от бойца до командира Актюбинского областного ССО, в состав которого входили студенты 7 вузов Тулы, Иванова, Владимира, Курска, Актюбинска. В 1971 году был награжден медалью "За трудовую доблесть".

“Воспоминания о кафедре самые светлые. Было интересно и потому легко учиться. Абсолютное большинство педагогов - молодые люди, сами по уши заняты научными исследованиями, подготовкой диссертаций. Все это требовало помощников, единомышленников, друзей. Материальные блага, в основном, получали от исследовательской работы по хозяйственным договорам и здесь основными помощниками сотрудникам кафедры были студенты. Те, кто отстаивал очередь за дипломом, процессу не мешали и погоды не делали.

А.Я. Шайденко, который заведовал кафедрой и читал у нас курс “Космонавтика”, кстати, несмотря на экзотическое название, мы получили очень интересные знания и навыки по навигации, говорил: "Специалиста отличает творческий, заинтересованный подход к делу и вполне допустимо, что если кто-то из вас станет гинекологом и я, зная, что это выпускник кафедры, вполне доверю ему здоровье близких". Гипербола вполне уместная и запомнившаяся. Много раз вспоминалась, когда надо принимать решения, брать ответственность на себя.

Кстати, практическая направленность предмета была подтверждена лабораторными занятиями, которые вел бывший военный авиационный инженер А.Я. Файбишенко. Суть задач состояла в определении собственных координат при нахождении на геоцентрической или гелиоцентрической орбитах. Нашей Галактики мы не покидали, модели соответствующих планет и светил размещались в объеме лаборатории, приборы визирования и измерения углов были реальными. Мне это очень нравилось и запомнилось.

Я никогда, в том числе в газетных или телевизионных интервью, не касался вопросов личной жизни или исторических событий, участником которых мне довелось быть. Впервые делаю это по настоятельной просьбе В.Я. Распопова в виде коротких заметок очевидца, прекрасно понимая, что письменное изложение требует особого дара, коим я не обладаю.

В 1984 судьба резко изменила профиль моей служебной и профессиональной деятельности. Из сословия преподавателей и доцентов, живущих в аудиторно-научном мире, я оказался в кресле министерского чиновника, в среде положений, инструкций и протокола. Протокола в смысле наставления по нормам и правилам поведения в высших эшелонах власти. Служить я начал в отделе комплектования, перспективного планирования и подготовки офицеров Главного управления кадров Минобороны СССР. Работа интересная, я человек новый во всех отношениях, до меня в этом кресле сидел начальник штаба танковой дивизии. Именно из такой категории офицеров, с определенным служебным и боевым опытом, комплектовался тогда центральный аппарат Минобороны. Поэтому на нас, двоих кандидатов наук из вузов, смотрели как на некую диковину. Появлением своим мы были обязаны новым научным веяниям, проводимым в жизнь И.Н. Шкадовым, заместителем Министра обороны, Героем Советского Союза, генералом армии, умнейшим человеком и одним из самых авторитетных военных начальников, проведших глубокие реформы в системе военной науки и образования вместе с маршалами Д.Ф. Устиновым, Н.В. Старковым и С.Ф. Ахромеевым. Поэтому перестройку я встретил уже как многоопытный государственный чиновник, лично, со скорбным лицом, участвовавший в похоронных процессиях Д.Ф. Устинова и К.У. Черненко. Орденов и венков на этих церемониях вполне хватало для габаритных полковников центрального аппарата Минобороны. Кстати сказать, опыт старой аппаратной выучки оказался весьма полезным.

В январе 1987 года прошел Пленум ЦК КПСС по кадровой политике, за которым последовали принципиальные для армии изменения. Сразу после Пленума ушел Шкадов, подал рапорт со ссылкой на возраст и состояние здоровья, хотя реально была обида на необоснованные обвинения со стороны секретариата ЦК за состояние работы с кадрами. Конечно, передернул Лизичев, сохраняя белые одежды ГлавПУРа. Но Шкадов был мудрым и предвидел большие перемены, потому одновременно с рапортом назвал своего преемника - Д.Т. Язова, командующего ДВО, с которым его связывала многолетняя дружба. На самом Пленуме Секретарем ЦК по оргработе был избран А.И. Лукьянов, который через некоторое время совместил этот пост с должностью заведующего отделом административных органов ЦК КПСС.

Лукьянов стал управлять кадрами партийной номенклатуры и всех силовых ведомств одновременно. Поэтому изучение оргштатной структуры Вооруженных Сил, ее укомплектованность и перспективы кадровой политики, Лукьянов осуществлял, заслушивая нового зам. МО по кадрам Д. Т. Язова. Я был одним из тех, кто готовил для этих встреч материалы. Там же выяснилось, что оба являются знатоками и любителями русской поэзии. Кстати, эти встречи с Лукьяновым, и сыграли решающую роль в июне при назначении нового Министра обороны после знаменитого полета в Москву и посадки на Красной площади гражданина ФРГ Руста. Потом мы узнали и о поэте Осеневе и о совпадающих взглядах на реформы и союзный договор его и маршала Язова.

Этот период был характерен попытками проведения масштабных реформ в Вооруженных Силах наряду с реформами государства в целом. Сейчас мы знаем ответ этой задачки. Знаем, во что превратилась процедура ее решения, а тогда это было творчески весьма интересно. Мне довелось участвовать в качестве чернорабочего в подготовке важнейших документов, встречаться и обсуждать возникающие проблемы с С. Ахромеевым, В. Мироновым, М. Гареевым, В. Ачаловым, А. Лизичевым, А. Сорокиным и др. генералами, занимавшими в тот период ключевые посты в Министерстве обороны СССР.

Конечно, гласность и перестройка сыграли свою решающую роль в том, что в ряде случаев руководители оказались не готовы исполнять свои обязанности, а некоторые просто растерялись и спасовали перед натиском критики и информационного нигилизма. Приведу два совершенно разноплановых, но наиболее характерных примера того периода, которые кардинально изменили мое отношение к существу происходящего.

Процесс советско-германских переговоров по вопросам объединения Германии и вывода советских войск был продолжительным и хорошо известен публике. Однако характерной советской особенностью было недоброжелательное взаимоотношение МИД и МО, которое начиналось с головы и распространялось далее по исполнительской лестнице. Были просветления, было понимание того, что это вредно для страны, но менялось мало. Например, когда одно из ведущих положений в МИДе занял Герасимов, весьма известный широкой общественности человек, его разумные попытки тесных контактов со специалистами МО весьма осложнили его служебную деятельность. Так вот, помимо проблемы сроков и ряда механизмов вывода войск была проблема суммы компенсационной выплаты на демонтаж средств и обустройство на новом месте, по которым имелись принципиальные разногласия специалистов МИД и МО. В итоге расчеты и прагматизм уступили политической коньюктуре, а разница в позициях составила 20 против 200 миллиардов немецких марок. Через несколько лет были получены доказательства правомочности требований военных и готовность германской стороны платить даже большую сумму. Непрофессионализм партфункционера Шеварнадзе погнал политические реформы по тропе безденежья. Для меня же и многих, кто оказался в поле этой ситуации, резко померк рейтинг многоопытности членов Политбюро. История эта имела продолжение. Информация о названных событиях стала предметом депутатских расследований (из среды военных) и Шеварнадзе ушел в отставку. Правда, окрасил это, как гонение на демократа со стороны рвущихся к диктатуре военных.

В мае 1990 года праздновали 45-летие Победы в Великой Отечественной войне. С докладом на торжественном собрании в Кремле должен был выступить Д.Т. Язов - министр, маршал, участник войны, однако накануне приболел. Было принято решение выступать Д.С. Сухорукову, заместителю министра, генералу армии, участнику войны. Дмитрий Семенович, сменил на посту замминистра Язова, придя с должности командующего ВДВ. Боевой генерал, абсолютно преданный службе Родине, любящий и бережно относящийся к офицерам. Исключительный служебный опыт. Помимо всей иерархии командных должностей, он был начальником военного училища. Это, по сути, уникальное повторение передового американского опыта, который у нас в те времена конечно не рассматривался. Практически в системе прохождения службы опыт вуза или центрального аппарата, где в большей степени развивается аналитическая, чем организационная практика, является, к сожалению, большой редкостью и по сей день. Человек вдумчивый и в то же время решительный, Д.С. Сухоруков стал одним из наиболее авторитетных военных руководителей страны. Доклад для торжественного собрания был подготовлен Институтом военной истории, возглавляемый Д. Волкогоновым. Текст доклада мы получили буквально накануне и, несмотря на то, что политические взгляды Волкогонова менялись с непонятной для большинства военных скоростью, отнеслись к нему с доверием. Доклад был добротным, но имел, тем не менее, печальные последствия для выступавшего. В докладе, с трибуны кремлевского дворца Д.С. Сухоруковым были озвучены новые цифры потерь советского народа в Великой Отечественной войне. Впервые прозвучала цифра 28 млн. человек, обоснованная многолетними исследованиями военных историков. Восторжествовала истина, но оказался не соответствующим исторический ряд личностей, озвучивавший столь важные для истории факты. Сталин, Хрущев и Сухоруков, последний ощутил это на себе гораздо позже. Травля, болезнь, отставка. Классическая схема, прекрасно действующая и при перестройке. Я же считал и считаю себя виновным в невнимательности, неготовности более тщательно подвергать анализу последствия тех или иных важных событий. Мелочей в той жизни не бывает вообще. Танк обстоятельств способен проехать по любой судьбе. На моих глазах он безжалостно, неразумно уничтожил нужного для страны человека. В 1991 году он проехал и по М. Горбачеву, который в 1990 спокойно сидел в этом танке и не ощущал, что давит людей.

Цепь этих и других событий привели меня в правительственные структуры РСФСР, где я активно участвовал в избирательной компании Первого Президента России, а путч августа 1991 года встретил в Белом доме в должности начальника штаба Госкомитета по обороне, возглавляемого К.И. Кобецом.

У меня сложились свои взгляды на процессы коллапса Советского Союза, они сформировались чередой событий, очевидцем и участником которых мне довелось быть.

Реформы, начатые при М.С. Горбачеве, многократно описанные и проанализированные, потребовали принятия кардинальных решений. И они принимались, приводя в движение материальные и человеческие ресурсы. Большая часть процессов носила нелинейный характер, а запасы устойчивости при постоянных сбоях в важнейших элементах самой системы не позволяли адекватно реагировать на задаваемые возмущения. Такое обобщенное определение процессов того периода более понятно инженеру. Далее аналогии более пространны, т.к. процессы, о которых идет речь, в явном виде не моделируются. Так вот главным остается человеческий фактор, и реформы потребовали специалистов, а их нет. Да и само понятие специалист - в этой ситуации можно рассматривать весьма условно. Конечно, несомненное условие - базовое образование, умение мыслить самостоятельно и учиться, а также человеческие качества: честность, обязательность, работоспособность. К сожалению, избытка в таких людях нет. Отсутствие же надежных людей в процессе преобразования общества и образует разрывы в управлении, порождает непредсказуемые эффекты и повороты в развитии событий. Приведу короткие примеры, поясняющие сказанное. В начале российских реформ на ключевых постах в команде Б.Н. Ельцина были Хасбулатов, Бурбулис, Руцкой, которые выработали свой ресурс очень быстро. Попытались генерировать управляющие процессы самостоятельно, что привело к значительным временным и элементным потерям, да и исказило сам процесс значительно.

Оказавшись внутри котла, в котором варилась политическая каша того времени, я почему-то вспомнил о Ленине. Он в 47 лет впервые в жизни столкнулся с практикой управления государственной машиной, одновременно перестраивая ее. Опора была сделана на людей близких, проверенных временем партийного строительства, подполья и теоретической борьбы. И здесь он встретил реальные, пожалуй, наибольшие трудности. Карьеризм, вождизм, авторитарность, хамство и аморальность,- все в полном объеме человеческих натур, начиная от Троцкого и до Луначарского. Апофеозом этих событий стало явление Сталина - отца всех народов, который поступил с соратниками и другими личностями известным способом.

Аналогии, думаю, не уместны, однако время, которое выпало на нашу долю, примечательно всей гаммой политических и социальных явлений, способных круто изменить не только нашу жизнь, но и существенно повлиять на судьбу наших потомков. Я стал мудрее, терпеливее, внимательнее при оценке своей роли в общем процессе жизненных событий. Я не винтик в “бульдозере социалистического строительства”, способном переехать людскую массу “во их же благо”, но и до многоопытного демократа с явно либеральными замашками мне еще далеко. Здесь под "Я" следует понимать гражданина России, выпускника кафедры образца 1972 года. Это, пожалуй, суть моего ощущения происходящего, с учетом приобретенного во власти опыта, который напросился на беседу с Вами мои коллеги”.

Другой выпускник 1972 г. П.А. Сорокин вспоминает: “Конец шестидесятых, начало семидесятых, когда мне довелось учиться на кафедре, были годами подъема экономики, науки, культуры и морали в стране. Успехи в космосе, авиации, машиностроении, в оборонном комплексе вызывали в нас, юных студентах, чувство гордости за сопричастность к романтическим профессиям, делавшим Родину великой, могучей и великодушной. Ни у кого из нас не было повода усомниться в правильности выбора, особенно после того, как на третьем курсе мы впервые пришли в "Пентагон" (так на студенческом сленге назывался первый учебный корпус) на кафедру "Гироскопические приборы и устройства" и окунулись с головой на три года в изучение специальных дисциплин.

Первые впечатления почти всегда определяют все дальнейшее отношение к тому или иному явлению, предмету, коллективу или человеку. И такие впечатления, определившие отношение к учебе и заставившие нас, с тех пор и поныне с гордостью говорить о том, что я выпускник кафедры "Гироскопические приборы и устройства", создали блестящие, академические лекции по курсу "Теория автоматического регулирования" Виктора Константиновича Карпова. Его мощный баритон, великолепная дикция, фундаментальные знания и внутренняя привлекательность, свойственная хорошим людям, создавали на его лекциях аншлаг, так как даже самый ленивый вставал и бежал "на Карпова".

Отсутствие в отношениях между преподавателями и студентами менторства, снобизма и, наоборот, деловое отношение к нам как к молодым коллегам создали кафедре имидж, делающий ее и сегодня узнаваемой среди других кафедр университета. Мы практически сразу поняли, что вся жизнь на кафедре крутится вокруг “шефа” - заведующего кафедрой Анатолия Яковлевича Шайденко. Он был для нас почти небожителем и эта дистанция, к большому сожалению, сохранилась на все время учебы. Анатолий Яковлевич не преподавал на нашей специальности, однако, его организаторская энергия и влияние на учебный процесс ощущались нами постоянно. Итогом его стараний было распределение, на котором на сто человек нашего выпуска было предложено сто пятьдесят вакансий! Сегодня в это трудно поверить.

В разное время мне пришлось работать на производстве и нескольких выпускающих кафедрах и только глубокая, разносторонняя подготовка, полученная на кафедре гироскопов позволила довольно легко адаптироваться на Подольском электромеханическом заводе и полигоне ПВО в Сары-Шагане, на кафедре "Электротехника и электроавтоматика" Московского станкоинструментального института, где я учился в аспирантуре, на кафедрах "Автоматические роторные линии" и "Подъемно-транспортные машины и оборудование" нашего университета. Владимир Иванович Токарев и Юрий Иванович Пронюшкин, вложив в нас свою душу и знания по предметам "Электрооборудование летательных аппаратов", "Гироскопические системы управления летательными аппаратами" сделали нас настоящими электромеханиками. Юношеское увлечение электроникой обрело черты профессионализма благодаря усилиям Евгения Тимофеевича Евстигнеева, читавшего курс "Электроника и магнитные усилители". Труды Бориса Владимировича Сухинина, на протяжении трех семестров читавшего "Следящие приводы" в качестве дисциплины специализации, вызвали во мне необратимые изменения и с тех пор я считаю себя "приводистом". "Основы навигации летательных аппаратов" увлекательно и интересно преподавал Яков Александрович Файбишенко. Кафедра дала нам не только твердые знания но и научила многим житейским мудростям. Например, изучая курсы "Расчет электрооборудования малогабаритных летательных аппаратов" под руководством Владимира Яковлевича Распопова и "Электроавтоматика", который вел Валерий Викторович Савельев, я раз и навсегда понял, что приятно иметь дело с добрым, но научить как следует может только строгий преподаватель.

Наши контакты с кафедрой не ограничивались учебным процессом. Многие из нас работали по хоздоговорным темам на протяжении всего времени обучения. Мой первый научный руководитель Борис Владимирович Сухинин волею судеб через двадцать пять лет стал одним из официальных оппонентов по моей докторской диссертации. Но принципиальность в деле, несмотря на теплые, дружеские личные отношения он сохранил до сих пор. Отражая острые выпады оппонента, я вспомнил последнюю сессию, когда запустив работу по теме в течение семестра я решил, что авось пронесет, но серьезно просчитался. И в перерывах между экзаменами, когда друзья “отрывались по полной программе” я, стоя у кульмана, проектировал трехступенчатый, приборный редуктор с люфтовыбирающими шестернями и теплыми словами вспоминал своего руководителя. Так тогда был поставлен воспитательный процесс на кафедре.

Ярким апофеозом моей учебы и студенческой научной работы была полуторамесячная экспедиция на Балтийское море для натурных испытаний автоматической судовой актинометрической системы, разработанной кафедрой по заказу научно-исследовательского института Арктики и Антарктики. Осенний Ленинград, где я был первый раз в жизни, новейшее научно-исследовательское судно "Профессор Визе", сентябрьская штормящая Балтика, чужие берега и увлекательнейшая работа под руководством В.И. Токарева, Б.В. Сухинина и Е.Т. Евстигнеева оставили на всю жизнь непередаваемое чувство восхищения. Участие в заседаниях ученого совета экспедиции, научные дискуссии, свидетелями которых мы стали, еще более упрочили нашу веру в компетентность и высокий интеллект наших преподавателей. Последний проявлялся не только в делах, но и на досуге. В финале экспедиции наше судно около суток, по неведомым нам соображениям портового начальства, стояло в тридцати метрах от причальной стенки. Что бы скрасить томительное ожидание Евгений Тимофеевич устроил мастер-класс по игре в покер для студенческой молодежи. В результате все наличные спички курильщиков экспедиции перекочевали в карман “мастера”. Это вызвало тихий ропот на борту, но отсутствие антимонопольного закона вынудило в итоге смириться и сократить число перекуров.

С тех пор прошло без малого тридцать лет. Жизнь расставила нас по своим местам. Были в ней успехи и неудачи, встречались и забывались люди и организации, но никогда не покидало нас чувство глубокой благодарности “alma-mater” и учителям, научившим не только ремеслу, но и сделавшим нас настоящими людьми”.

Выпускник 1972 г. В.А. Крюков после окончания института по специальности “Электрооборудование ЛА” был распределен на кафедру теоретической механики инженером НИС. В том же году был избран по конкурсу ассистентом кафедры. С 1979 по 1982 год учился в аспирантуре Тульского политехнического института, которую закончил с защитой кандидатской диссертации на тему “Многодвигательный дифференциальный привод автоматических роторных линий штамповочного производства (Динамика установившегося движения)” по специальности 05.03.05 - Процессы и машины обработки давлением.

После окончания аспирантуры работал на кафедре “Теория механизмов и машин” (в настоящее время “Проектирование механизмов и деталей машин”) в должности инженера НИС, младшего научного сотрудника, а начиная с 1984 года - в должности доцента.

В 1998 году В.А. Крюков поступил в докторантуру ТулГУ, а в 2000 году досрочно защитил докторскую диссертацию на стыке специальностей: 05.03.05 - Процессы и машины обработки давлением и 05.02.18 - Теория механизмов и машин. Диссертация на тему “Теория, моделирование и синтез систем приводов автоматических роторных линий для обработки давлением” посвящена разработке теории, методов анализа, синтеза и моделированию систем приводов автоматических роторных и роторно-конвейерных линий для оценки их свойств на этапе проектирования, определения рациональных областей применения различных структурно-кинематических схем привода и создания приводов с наперед заданными характеристиками. Предложенные методы позволяют, в частности, проводить анализ механизмов с учетом взаимосвязей между их основными характеристиками и строить области существования решения задач синтеза произвольных пространственных механизмов.

За время работы в институте, а затем в университете В.А. Крюков был научным руководителем и ответственным исполнителем ряда научно-исследовательских и научно-методических работ. Является специалистом в области динамики машин, анализа и синтеза механизмов различного назначения. Методические интересы В.А. Крюкова связаны с использованием современной вычислительной техники в учебном процессе.

Далее...